Planes

self portrait

дискография < назад

Planes
  • Алексей Сысоев — ф-но, препарированное ф-но, голос, зуммеры, соленоиды, керамический свисток,
  • Владимир Горлинский — эл. гитара, голос,
  • Василиса Филатова — скрипка, pitch tubes, электроника, голос.
  • ·
  • Максим Хайкин — звукоинженер, камеры,
  • Алексей Сысоев — мастеринг,
  • Василиса Филатова — графический дизайн.
  • Записано 19-го марта 2020 года в культурном центре ДОМ.
    Like This
Ревью Алексея Сысоева

Я хотел бы вернуться к истокам этой записи. Встретились мы в студии почти год назад, 19-го марта, точно накануне локдауна. Никто, конечно, не предполагал, чем всё это обернётся, но насколько я помню, состояние лично у меня было приподнятое, несколько подвешенное, очень весеннее. Через три дня я должен был лететь в Нью-Йорк, всё было под большим вопросом. Летаю я, прямо скажем, не часто. В таком трио играли мы также в первые. Весна на дворе. В душе тоже солнце и ветер. Отсюда и моё внутреннее возбуждение, которое, как всегда, я старался скрывать, и которое вылилось в результате в некие новые для меня музыкальные формы, лирические и не очень. С ребятами случилось почти то же самое. Спустя несколько дней у всех отменились поездки, полёты, рухнули планы. Отсюда, может быть, и название “самолётики”. “Planes”.

Этот релиз завершает нашу с Володей серию студийных записей Like This. Пока мы берём паузу, и ставим увесистое многоточие в виде этого последнего альбома. До него были изящно-камерный Universal Vitamin с Кристианом Мюллером, джазово-полётный Etudes Of Innocence в дуэте, многоцветный Piggy Box в трио с Лёшей Наджаровым. Planes оказался самым глубоким и, может быть, самым сложным из них. Я уже писал, что Вася стала для меня проводником в мир моего собственного недавнего музыкального прошлого. Я довольно резко расстался с его (этого прошлого) атрибутами, и серия “Like This” послужила мне неким мощнейшим полигоном для этих процессов. Но что-то всё же мне хотелось взять с собой. В самом заключении. Поэтому “Planes” и является некоей динамической репризой для меня, синтезирующим возвратом к старому, может быть, необходимым для меня синтезом прошедшего и нового.

“Planes” не так октрыт уху, даже сочувствующему, как предыдущие наши альбомы. Он сложен, часто очень серьёзен, и слишком объёмен для просто “стандартного релиза”. Мы договорились первую часть (до обеденного перерыва) записывать только с акустическими инструментами, а вторую и с электронными, или с девайсами. Таким образом, формально на выходе у нас случилось два разных материала, каждый минут на 40-45, и каждый тянущий на полноценный альбом. Всё было настолько хорошо, что не хотелось вычёркивать ни строчки из записанного (что я так люблю делать). И лишь после полугода постоянных вслушиваний в эту музыку я понял, что это один и тот же, цельный материал, и что его надо выпускать в одной “упаковке”. В результате мы поступили так — первая часть релиза идёт в видео и аудио вариантах, вторая же часть (возможно, ещё более сокровенная и погружённая в себя) — только в аудио.

Я слышу в этом релизе глубокую слаженность и противоречия, колючесть и гармоническое единство, разнообразие помыслов, порывы и “эпический” стиль изложения. Поэтому мне его так сложно понять и уж тем более объяснить. “Planes” тяжёл даже для меня самого. Его трудно проглотить за один присест, но, возможно, и из-за этого тоже, его хочется вновь и вновь переслушивать. Переслушивать не только частями, но и целиком. Даже странно, что нам удалось выудить на поверхность такой могучий и плотный поток. Сейчас мне кажется, что сделай мы ещё один перерыв в тот день, задержись ещё на несколько часов, и музыка бы продолжалась с не меньшим озарением.

Да. К сожалению, “у всего есть предел, в том числе у печали”. Но речь здесь, конечно, не о печали, а именно о пределах, на мой взгляд, и о выходах за границы возможного. О попытках вырваться из своего личного одиночества в иллюзию, может быть, коллективного музыкального существования. Буквально, всё это о выходах за пределы собственного языка, и о не/возможности (выбирайте сами) это сделать.

Всё же очень слышно, насколько мы здесь разные. Вокальная поп-музыка у Воло, шум у Васи, джаз у меня. Эти элементы постоянно притираются друг к другу, и вовсе не всегда настолько “гармонично”, насколько хотелось бы. Послушайте начало любого трека. Отчётливо слышно, как Воло начинает их с почти “хитового” вокального материала, а мы c Васей отвечаем ему вовсе не “хитовым” аккомпанементом. И так раз за разом “попсовость” Воло растворяется в неудачных попытках расцвести в моих околоджазовых пассажах или в Васином нойзе, рождая некое новое измерение этой музыки. Это очень сильно “деконструкция”, но деконструкция, я бы сказал, честная и болезненная. Очень ощутимая. То же происходит и с Васей, когда она находится в ожидании достойного обрамления для своего шумового материала. Ну и то же у меня. Порой я ощущал себя просто выброшенным за пределы общей акустики. Опять очень громкий рояль без препарации, опять слишком жёсткая атака, опять “благородный” звук “королевского” инструмента… Требовались неимоверные усилия с моей стороны, чтобы втиснуться в этот сосредоточенный мир моих коллег. Любая фраза, аккорд, звук могли обернуться болезненной грубостью. Мне надо было быть лёгким и гибким, хрупким и невесомым. Ох, это сладкое чувство сопричастности к пускай мнимому, но совершенству! Ох, это непостоянство! Ох, эти пределы близости!

Ну и то, что заметит самое ленивое ухо — мои невольные стоны и пыхтение, а позже и “словотворчество”, и “рэп” в заключительном треке первой сессии “Stop the music!”. Здесь всё говорит о буквальной исчерпанности музыкальности, о невозможности сыграть ещё что-либо, что-то ещё более тонкое, уместное в этом контексте, о музыкальном самоубийстве в конце концов. Я уже не могу издать ни одного мыслимого для себя звука, могу лишь только простонать или завершить запись словами “Остановите эту музыку!”. Теперь я могу сказать и вам, что всё это было очень честно и совершенно необъяснимо для меня сейчас… Хорошо, что всё это сохранилось!

Мы записали эту музыку и как будто законсервировали её. Теперь же мы выпускаем её на волю. Я ощущаю себя столь же приподнято, как и год назад, и верю, что все планы на этот раз сбудутся, и самолёты полетят, куда они должны были лететь.

оригинал

Алексей Сысоев